Вооруженным глазом

Исполнительская сенсация последнего времени — Бетховен под управлением Пааво Ярви. На днях эстонский дирижер удивлял публику в Бонне, родном городе классика

Гюляра Садых-заде
Для Ведомостей

15.09.2009, 173 (2443)

Традиция исполнять на фестивале, посвященном вечно насупленному гению, все его симфонии родилась, понятно, не вчера. На прошлом фестивале, к примеру, все симфонии Бетховена исполнял Курт Мазур, 84-летний маэстро, обремененный многолетней привычкой играть Бетховена пышным и плотным романтическим звуком. Но музыка Бетховена в подобных исполнениях давно повисла на ушах; интерес к нему начал падать — и это стало большой проблемой для интерпретаторов. Были, впрочем, еще и аутентисты, как Филипп Херрвег с его «Оркестром Елисейских Полей». Раздав музыкантам инструменты бетховенского времени, Херрвег изощрил и утончил звучание бетховенского оркестра. Нежно дышащая фразировка, волюнтаристски свободная ритмика приблизили аутентичного Бетховена к его предшественникам.

Ценность интерпретации Ярви заключается в том, что он предложил как бы третий путь: новый тип слышания Бетховена. Конечно, во многом слышание Ярви шло от заданного состава: Бременский камерный оркестр — это не симфоническая махина, он гибче. И звук у него суше — тем более вибрато бременские струнники отнюдь не форсировали. На первый план неожиданно вышла перкуссия: сильнее выпятились героические литавры, звонче дребезжали тарелки и треугольники. Симфонии Бетховена обнаружили забытое генетическое родство с тембральным окрасом военных оркестров эпохи наполеоновских войн. Чеканные маршевые ритмы, фанфары, звончатая, осветленная фактура, серебристо-яркий колорит, бойкие темпы — все вместе оказывало на публику воодушевляющее воздействие. Так что стоячих оваций во все четыре вечера цикла было не избежать.

Четвертая, Пятая, Седьмая симфонии неслись бодро, резво, вприпрыжку. Более канонично была проведена Девятая. Отделка деталей поражала скрупулезной дотошностью. Сухая, отрывистая, идеально выверенная фразировка — не забыть, как легко взлетали скрипки, втыкаясь, как кнопки, в верхнюю ноту фразы. Это было не обычное исполнение, но род научного исследования, предпринятый с дирижерской палочкой в руке: ни один микрон авторского текста не остался без внимания. Ярви смотрит на Бетховена в микроскоп, как бы вооруженным глазом, при этом не теряя ни грана энергетики и драйва. Работа над циклом симфоний Бетховена стала в некотором роде и победой над самим собой: Ярви успешно преодолел свою интровертную природу, став гораздо более открытым эмоционально.